Я - такой, какой есть, и посмейте мне запретить!
"Хироми расположился на диване, старательно сохраняя на лице маску не то усталости, не то сосредоточенности. Эти дни его если не бесили, то радости не вызывали точно. Матушка разжигала камин и протягивала ему альбом с детскими фотографиями. Вот его впервые перепеленали, тут шаг – и с сразу на попу, здесь катание с горки и головой в дерево. Первые слезы, драки, это еще можно было выносить. Но тут открывалась вторая часть, та самая, когда он начал совершать прогулки в саду после аварии и долгих месяцев реабилитации. Глядя на эти осколки прошлого, матушка всегда начинала плакать. Вот как раз это и выводило Хироми из себя. Он и так страшно злился, когда кто-то хотя бы и случайно напоминал ему о том инциденте, а уж постоянно возвращаться к запечатленным данным того времени – и вовсе было противно. Можно было, конечно, хлопнуть дверью и уйти, но тогда родительница расстроилась бы еще больше, а это обжигало хуже лавы по венам. Начались бы постоянные звонки Алену, а тому пришлось бы что-нибудь соврать. И от осознания этого становилось еще тоскливей и противней. До тошноты. И пусть менеджер потом ни словом не обмолвится, но от осознания самого факта хотелось сунуть два пальца в рот и к унитазу. А так – достаточно потерпеть один вечер, и можно месяц не вспоминать. И Хироми терпеливо сидел, медленно потягивая капли янтарного вина, смотрел на фото и кивал на слова матери, в который уже раз вспоминая, как это было..."